Черный

Один из последних весенних дней был пасмурным. Усталый дождь лениво тарабанил по крыше и ветер играл старыми из потухшего золота прошлогодними листьями. Еще молодой, но уже побывавший во многих серьезных переделках пес Черный свернулся в своей будке и только когда-то иссиня черный, а теперь порезанный шрамами серый нос дразнил дождевые капли . Но Черный не боялся дождя, а сегодня у него был особенный день. Хозяин, Панкрат Савельич, проходя мимо, потрепал старого друга за ухом.

Да, скажите вы, эка невидаль. Э, брат, так то да не так. Может какому другому псу это бы и не заметилось, а Черный каждое мгновение такой хозяйской ласки ждал и бережно хранил в глубине свой собачьей памяти.

Эта бесконечная преданность и верность хозяину началась очень давно и Черный, вряд ли уже помнил, как маленького щенка, с носа до хвоста облитого сивухой пьяными ямщиками в трактире поднял с пола и спрятал за пазухой мужик, от которого пахло потом, сеном, конским навозом и, главное, теплом. Щенок прижался к горячему телу, еще долго вздрагивая и повизгивая, пугаясь во сне пережитого.

Панкрат Савельич подобрал щенка, не слишком задумываясь над надобностью в том, но в дороге решил, скуки ради, пристроить его на лесной заимке.

Войдя в дом, хозяин осторожно достал малыша из-за пазухи и опустил на пол. Вокруг столпились домашние, рассматривая черный комочек со слипшимися от сивухи и торчащими во все стороны клоками смоляной шерсти. Белобрысый и долговязый хозяйский сын протянул руку к щенку, но тот, видно испугавшись или вспомнив все давишние обиды, сгруппировался и, подпрыгнув, укусил паренька. Стоявшие рядом взрослые засмеялись, а мальчик вскрикнул и зло отшвырнул щенка к ногам отца.

С того и повелось… Черного приняли, но кроме хозяина никому в доме не было до него ни дела, ни ласки, а хозяйский сын так и вовсе невзлюбил собаченку..

Черный рос быстро. Каждый год хозяин забирал его на все лето на лесную заимку, почувствовав в подкидыше зревшую собачью силу, тонкий нюх и преданное сердце. Вот где Черному была радость и свобода. Пес буквально влюбился в лес. Из года в год он набирался мудреного собачьего опыта и познавал тайны лесного жития. Но поначалу щенок боялся отходить от сторожки, но со временем осмелел и находил превеликое удовольствие кататься в траве, разглядывать цветы, подрывать ямки и нюхать, нюхать всякий раз по-особенному новый лесной запах

Шли годы. Черный мужал и из мехового клубка незаметно превратился в крепкую, скорую и умную собаку. В стойке Черный стоял как влитой. Казалось все четыре лапы вростали в землю, прямую и крепкую спину венчала гордо поднятая голова. Казалось пес сам знал как он хорош. Во всяком случае, проходя по деревне подле Панкрата Савельича, все крикливые дворовые шавки сразу растворялись в воздухе, а забывчивым было достаточно одного поворота головы Черного. Трудно было определить из какой породы вышел этот крепкий красавец, но, казалось, природа намеренно собрала и воплотила в этом экземпляре самые лучшие свойства и качества далеко ни единой собачьей породы. Помимо своей силы и выносливости Черный отличался необыкновенным умом и преданностью.

Ни раз Черный выводил хозяина из самых сложных ситуаций. Не долее как три года тому возвращался Панкрат Савельич навеселе со свадьбы, да свалился пьяный с саней в лесу, так кони, сердешные, сами домой и добрели. Черный –то нутром весь вечер маялся, рвался с цепи и сам не мог понять , а беду чуял. Замерзать уже стал хозяин, когда паром обдало лицо и горячий собачий язык, в приступе неуемной радости, привел его в чувство. Своим собачьи телом отогрел Черный хозяина пока спешили на помощь домашние. Еще было дело, когда Панкрату Савельевичу, заплутавшему на охоте в первозданной тайге, пришлось заночевать в лесу до утра. Привыкшему и сильному псу это было не в тягость, но под утро Черный по- началу просто почувствовал, а потом услышал еле различимый, а затем усиливающийся вой волков. К несчастью патроны у хозяина закончились и потому рассчитывать Черный мог только на себя. Пес ни во что ни ставил свою жизнь и не боялся смерти, но рядом был хозяин и его-то предстояло защищать насмерть перед волчьей стаей . Их было пятеро. Матерый вожак вел свою стаю неспешно, принюхиваясь и выстраивая позицию для нападения. Черный ждать не стал. Он ворвался в стаю и утонул в клубке голов, лап и хвостов, в визге рвущихся тел и обезумевшего рыка. От этой неравной схватки нельзя было ждать победы, но подмога подоспела вовремя. Черный, изорванный на куски, истекающий кровью все-таки был жив, а главное, был жив хозяин.

Панкрат Савельевич не забыл своего спасителя. Он выхаживал пса несколько месяцев с той доброй заботой, которую проявляют к дорогим людям, не то что ко псам...Теперь Черному всегда был открыт вход в дом и он очень любил длинные вечера, когда укладывался в ноги к хозяину и грелся теплотой человеческого дома. В такие вечера весь мир казался ему большим, добрым и радостным .

Прошло время и Черный поднялся. Нельзя сказать, что к нему вернулась былая сила и мощь, но молодость и прежняя крепость сделали свое дело и пес встал на ноги. А хозяин продолжал всячески щадить друга, оставляя его то при доме, то на заимке.

А в том году увязался Черный за детьми на болота по ягоду да и пришлось ему тащить из тины соседскую девчонку, когда отстала та от подруг и замешкавшись упала в самую топь. И опять Черный не посчитал это заслугой и по-прежнему готов был расстелиться шкурой в ногах хозяина, чтобы только высказать ему свою собачью преданность и любовь. И Панкрат Савельевич отвечал своему лохматому другу такой же лаской и добротой.

Да, сегодняшний день едва ли можно было назвать весенним. Черный наблюдал из будки за мелкой моросью и изредка снующими по двору хозяйскими. В старых ранах тягостно нудили поломанные кости, сопереживая промозглому и грустно-больному дождю. Но в какой-то момент Черный сначала ощутил какую-то тревогу, а потом услышал людской шум и вопли. Тягостный дождливый день принес с собой беду. Панкрат Савельевич сильно зашибся, упав с сеновала на чердаке. Рана была серьезная и, срочно снарядив подводу , хозяина повезли в город. Черный долго бежал за телегой, пока силы не оставили его и он не упал в дорожной грязи в изнеможении и тоске со сбитыми в кровь лапами. Пролежав на пути до ночи, Черный поплелся назад, где по-прежнему считал своей непременной обязанностью охранять дом.

Но Черного уже здесь не ждали. Стоявший у ворот Белобрысый зло обругался и остервенело пнул несколько раз пса тяжеленным сапогом в бока. Черный взвизгнул и свернулся в клубок от боли, но и теперь он никогда бы не посмел даже оскалиться на хозяйских. Все что было дорого хозяину было неприкасаемо для пса. Поскуливая от боли Черный выполз за ворота и укрылся в высокой траве. Он знал, он верил, что завтра вернется хозяин и жизнь снова будет прежней.

Прошла ночь. Боль от побоев не проходила и стало понятно, что открылись былые раны. Черный старался не думать об этом и тихо поскуливая поплелся на дорогу. Так и проходили дни за днями. Днем Черный караулил дорогу, а вечером возвращался к дому, чтобы охранять его до приезда хозяина. Нашелся в доме еще человек, сынова молодуха Дарья увидела в траве пса, пожалела его и стала втайне от мужа подкармливать .

Но Черный слабел. Уже и лето перевалило за край. В один из дней он уже не имел сил вернуться к дому и остался в ночь на поле . Поначалу ему хватало сил ловить полевых мышей, но теперь, чтобы не умерь с голоду, Черный подкапывал на поле коренья и плоды. Со временем ему стало трудно добывать себе и эту еду и тихо, медленно Черный таял. Он уже как бы сжился с болью и, как мог, терпел голод.

Так прошло еще несколько дней. Лето клонилось к закату. Дожди перестали быть теплыми и лились с таким усердием, что приближение осени было неминуемо. По утрам стал появляться на траве иней и Черного в ночи трясло от холода .

В один из таких дней у Черного не стало сил подняться. Проливной и уже по- осеннему холодный дождь лился сплошным потоком, собираясь в грязных и глубоких канавах. Но каким то внутренним чутьем пес понимал, что он дождался и сегодня, именно сегодня вернется хозяин, тот для кого Черный жил. Собрав последние силы, повизгивая от боли и с трудом преодолевая каждый метр земли, Черный пополз к дороге.. Пес не искал себе спасения, но он шел к хозяину , к своему другу и покровителю, чтобы служить ему и оберегать от всех напастей. Бесконечная дорога до самого горизонта была пуста С трудом преодолев придорожную канаву, Черный выполз на дорогу и, потеряв остатки сил, провалился в беспамятстве. Только один ветер, разделяя собачью беду, тихо подвывал и жалостно наметал на него старую траву, словно укрывая от боли и одиночества. Со стороны , казалось, что на дороге лежит груда старой грязной ветоши, выброшенной людьми за ненадобностью.

Заскрипели колеса и подвода остановилась. Где-то далеко в затемненном сознании Черный услыхал голоса. Он даже смог ощутить как чьи-то теплые руки подняли его ослабевшее тело и бережно уложили в сено на подводу. Панкрат Савельевич, а это был именно он, не мог оторвать взгляда от Черного, узнав его на дороге в этой горе, как казалось, грязного мусора. Больной, поломанный и изможденный пес уже даже отдаленно не напоминал оставленного им несколько месяцев назад молодого красавца.

В Черном еще теплилась жизнь и в свои последние мгновения он все-таки учуял хорошо знакомый и родной хозяйский запах. Он знал, он верил, что дождется. Это же он, его хозяин! Сейчас, сейчас Черный поднимется…Пес готов был броситься к ногам своего любимого друга, чтобы рассказать как долго он ждал его, как он старался охранять дом и домашних. Ему так хотелось заглянуть хозяину в глаза и угадать, исполнить любое его желание, вскочить и закрыть его от всех возможных и невозможных врагов.. Сейчас, сейчас он встанет. Но.. измученное тело было таким слабым, что не желало слушаться. Черный не помнил зла, да и его и не могло быть вовсе. Все хозяйские, с кем Черный жил все эти годы были для него неприкосновенны. Он любил их простой, немудреной собачьей любовью, ласкаясь к добрым и сторонясь обижающих его. И даже Белобрысого Черный любил потому, что его любил хозяин.

Телега въехала на подворье, выбежали домашние. Молодуха Дарья, увидев Черного, охнула и тихонько завыла в платок. Панкрат Савельевич, бережно поддерживая пса, ласково трепал его за ухом. Он что-то приговаривал и гладил, гладил по торчащей костями собачьей спине. И большей любви Черный не ждал. С ним рядом был тот, для кого жил Черный, кому он отдал всю свою собачью любовь. К отцу подошел Белобрысый. «Бать, че уж тут, пес ведь…» лениво потягиваясь, промямлил он. Отец с трудом поднял на сына голову и промолвил : « Че уж тут…, да… У одного спина черная, а нутро светлое, а другого и лицо-то белое, а душа – тьма кромешная…»

Жизнь уходила и Черному нечего было оставить о себе на память. Ведь свою верность и неподкупную преданность он считал делом естественным и ни-че-го ни стоящим. В стекленеющих глазах медленно таял свет, погружаясь в глубину бездонной и бес-ко-не-е-чной собачьей любви. А больше у Черного ничего-то и не было…

Ни-и-че-е-го…

Татьяна Дегтярёва