О смерти и жизни – о вере и любви. Записки провинциального священника

А.А. Иванов. Воскресение Христово. Праведники парят над пустыми гробами. 1845 г. (ГТГ)

Меня позвали в реанимацию к умирающему младенцу. Первым, кого я увидел, войдя в палату, был врач. Уже немолодой мужчина, высокий, худощавого телосложения, в очках. Он обреченно сидел на подоконнике реанимационного окна и задумчиво смотрел куда-то вдаль. В тот момент, когда я вошел, он обернулся и небрежно бросил: «Все бесполезно. Он умирает». Отвернулся и продолжил смотреть в окно. Все в нем: поза, взгляд, обреченно повисшие руки – все говорило о его колоссальной усталости от продолжительной борьбы за жизнь этого маленького человека. Я совершил Таинство…

Задумавшись на пару секунд, я ответил, что для меня крещение – это смерть

Помню, как однажды меня позвали в телестудию для участия в эфире утренней программы, в рамках которой я, как православный священник, должен был рассказать о предстоящем празднике Крещения Господня. Минуты эфира пролетели очень быстро. Камера выключилась, пошла какая-то запись, до следующего включения камеры было каких-то пару минут. Пока я снимал микрофон, ко мне подошел ведущий программы и спросил, уже вне эфира: «А что такое Крещение лично для вас?» Не то, чтобы я не знал, что такое Крещение, или никогда не задумывался на эту тему, но именно в тот момент я со всей ясностью вспомнил слова апостола Павла:

«Или не разумеете, яко елицы во Христа Иисуса крестихомся, в смерть Его крестихомся; Спогребохомся убо Ему крещением в смерть, да якоже воста Христос от мертвых славою Отчею, тако и мы во обновлении жизни ходити начнем» (Рим. 6: 3–4).

Задумавшись на пару секунд, я ответил, что для меня крещение – это смерть. Смерть «ветхого» человека, живущего по закону «похоти плоти», и рождение «нового» в Жизнь Вечную.

Вот что об этом пишет протоиерей Александр Шмеман в своей книге «Водою и Духом»:

«Ранняя Церковь знала, что в крещении мы истинно умираем и истинно воскресаем со Христом, потому что она испытывала это каждый раз, совершая это таинство… Ибо в христианском понимании смерть есть, прежде всего, духовная реальность, к которой можно быть причастным и будучи живым и от которой можно быть свободным даже лежа в могиле. Смерть – это отделенность человека от жизни, т. е. от Бога, Который есть единственный податель Жизни, Который Сам есть Жизнь. Смерть противоположна не бессмертию – ибо как человек не создал себя сам, так он не имеет власти и уничтожить себя, вернуться в то ничто, из которого он был вызван к существованию Богом, и в этом смысле он бессмертен, – а истинной Жизни, которая была “свет человеков” (Ин. 1: 4). Вот от этой истинной жизни человек волен отказаться и, таким образом, умереть, так что самое его “бессмертие” станет вечной смертью… Таким образом, полная смерть представляет собой не биологический феномен, а духовную реальность… Он не уничтожает и не разрушает физическую смерть, поскольку Он не уничтожает этот мир, частью которого она является и в котором выступает принципом жизни и даже роста. Но Он делает несравненно больше. Отняв жало греха у смерти, уничтожив смерть как духовную реальность, наполнив ее Собою, Своей любовью и жизнью, Он превращает ее, бывшую самой реальностью отчуждения и извращения жизни, в сияющий и радостный “переход” – Пасху – в более насыщенную жизнь, в более крепкое единение, в более сильную любовь… Именно вера внутри нас желает крещения. Именно вера знает, что оно есть истинное умирание и истинное воскресение со Христом».

Полная смерть представляет собой не биологический феномен, а духовную реальность

Смерть – как часто нас пугает не только это слово, но и все, что с ним связано. Даже некоторые церковные таинства мы боимся совершать потому, что у нас есть устоявшееся десятилетиями мнение, что они совершаются над умирающим человеком (соборование, исповедь и Причастие в больничной палате – это «к смерти»). А все потому, что для нас смерть имеет чисто биологическое значение, а, следовательно, и сама жизнь тоже.

Смерть, проблемы и трудности жизни – все это нам видится как какое-то огромное черное пятно на светлой картине нашей жизни. Сложно смотреть на огромное полотно гениального художника размером 20х10 метров, стоя в 20 сантиметрах от этого полотна и наблюдая при этом огромное темное пятно. Кажется, что вся картина – одна сплошная тьма. И только отойдя на метр-два от этого шедевра, мы сможем понять всю глубину и красоту искусного творения. Но, чтобы отойти, нужны силы для очень важных нескольких шагов.

«Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов. Ибо кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя… что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную. Делая добро, да не унываем, ибо в свое время пожнем, если не ослабеем. Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Гал. 6: 2–3, 7–10).

Мы ослабели, и жизни этой не хочется, и будущей тоже – «делая добро, да не унываем». «Носить бремена друг друга» под силу каждому. Для этого не обязательно обладать какими-то материальными богатствами. А в этом обретается и смысл жизни, и силы для совершения «нужных шагов».

«…возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, – вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мк. 12: 30–31).

Только через Любовь мы можем вновь соединиться с Богом, Который есть «единственный податель Жизни, Который Сам есть Жизнь».

Когда уходил, дал врачу свою визитку. Может быть, это не последняя наша встреча…