Решением Святейшего Синода Румынской Православной Церкви 11–12 июля 2024 года к лику святых причислены 16 угодников Божиих, просиявших святостью жизни в ХХ веке. Один из них – архимандрит Дометий (Манолаке; 1924–1975), духовник монастыря Рымец, который отныне будет именоваться преподобным Дометием Милостивым Рымецким, а память его будет совершаться 6 июля по н. ст.
Жизнеописание славного подвижника Христова преподобного Дометия составлено его ученицей, ныне здравствующей ставрофорной монахиней Иерусалимой. В далеком 1947-м году она в юном возрасте последовала за преподобным Дометием, невзирая на тяжелые гонения, которым подвергались тогда верующие, перенесла все ниспосланные Богом испытания, была его правой рукой, настоятельницей монастыря Рымец в 1969–2014 гг. и свидетельницей всей его праведной жизни.
Преподобный Дометий Милостивый, Рымецкий. Фото: atitudini.com
Господи Иисусе Христе, дай мне сил и сподоби своими простыми словами свидетельствовать здесь об отце Дометии, духовнике нашем. Память о нем жива и по сей день – как в монастыре Рымец, располагающемся в горах Апусень, так и во всей Трансильвании. Его руками действовал Бог и подавал нам покой, душевный мир и прощение грехов. Благодаря ему все искавшие его и испрашивавшие его молитв и совета видели Бога.
Батюшка всю свою жизнь, сердце и ум предал Отцу нашему Небесному; с совершенной любовью вверил себя в Его руки
Жажда Бога у нас, в Румынии, велика. А Батюшка всю свою жизнь, сердце и ум предал Отцу нашему Небесному; с совершенной любовью вверил себя в Его руки, и испытывал радость оттого, что зависит от Него и принадлежит Ему. Я это говорю как живой свидетель его жизни.
Отец Дометий (Манолаке) родился 13 октября 1924 года в селе Мэркулешть коммуны Бэлэнешть уезда Бакуэ, в семье крестьян Иоанна и Филофеи, и был четвертым из 12 детей. Он был воспитан в любви к Богу, уважении к честному труду и чувстве ответственности за ближних.
Монахиня Иерусалима (Гибу) в молодости
Окончил начальную школу и затем учился в Бузэуской богословской семинарии. Зарекомендовал себя прилежным учеником, обладающим огромной тягой к знаниям. Поступил затем на богословский факультет Бухарестского университета и окончил его с высшей квалификацией, защитив диплом на тему «Исповедание веры Петра Мовилы»[1].
Учеником и студентом он был тихим, набожным, скромным, любил богослужение, был прекрасным певчим. Его духовник из монастыря Сымбэта-де-Сус Арсений (Бока), которого знали и любили верующие всей страны, называл его Кукузелем, по имени великого певчего, подвизавшегося на Святой Афонской Горе.
В этот монастырь каждое лето приходил на каникулы и пел студент-богослов Стелиан Манолаке вместе с другой молодежью. Многие из них выбрали в жизни монашеский путь. Слушая наставления и проповеди отца Арсения, юный студент Манолаке тоже ощутил в душе призвание к жизни возвышенной. Здесь он принял решение посвятить всего себя, всю свою жизнь, ум и волю Богу. Здесь выбрал жизнь с Иисусом во все дни и понял слова апостола Матфея: «Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел» (Мф. 8, 19).
В 1949-м году, после окончания богословского факультета, молодой выпускник университета направился прямиком в монастырь Прислоп, расположенный близ Хацега, где служил тогда отец Арсений, и стал его учеником. Здесь его приняли и рукоположили сначала в диакона, а затем и в иерея. В том же году 14 сентября, в день Воздвижения Святого Креста, он был пострижен в монашество с именем Дометий.
Здесь новоначальный монах возрастал духовно, очищал душу и становился истинным учеником Господа
Здесь, под окормлением отца Арсения, новоначальный монах возрастал духовно, очищал душу и становился истинным учеником Господа. Здесь и сам стал искусным духовником, кротким, милосердным и любящим нищих, скорбящих, обездоленных и проходящих через испытания и искушения.
Что же касается решения посвятить себя монашеской жизни, то Батюшка объявил об этом в родном селе при всем честном народе, собравшемся по случаю некоего торжества:
– Я уйду в Ардял (Трансильванию), где получил призвание к монашеству, и хочу, чтобы мои кости остались там.
В Прислопе он с благоговением и рвением служил в святом алтаре и целиком отдавал себя верующим, словом и советом. А в монастырь приходили люди со всякой душевной болью. Он их утешал и воодушевлял. Выходил с ними в горы, водил по лесам и полянам и услаждал их церковными песнопениями, а домой провожал чуть ли не до самого вокзала.
В мае 1952 года отец Дометий был переведен в скит Афтея-Чоара, ктиторию святого Софрония[2]. Здесь он пробыл недолго, но духовно возродил эту обитель, располагающуюся высоко в горах и потому труднодоступную. По его слову в скит была проложена дорога, и помогать ему пришло множество верующих на тридцати повозках, запряженных волами. Батюшка и в этом скиту с каждым беседовал, выслушивал скорби и беды каждого, укреплял, исповедовал людей. И из скита все уходили умиротворенными и полными сил.
Дорога к скиту Афтея. Фото: viziteazaalbaiulia.ro
Батюшка подумывал о дальнейших перспективах, хотел основать девичий монастырь. Вокруг него уже собралось более 20 девиц из сел, расположенных в долине реки Себеш. Но враг, терпеть не могущий храмов, уготовал ему много напастей. В скит приходило много людей. На каждый праздник долину реки Куджир заполняли верующие. А сталинизм тогда был в самом разгаре, верующим чинили огромные препятствия. И госорганы вместе с власть имущими городов Дева, Альба и Себеш стали все чаще грозить ему арестом.
В сложившейся ситуации Батюшка решил уйти на все четыре стороны. К этому времени он уже побывал в Арадской епископии, обсудил с Преосвященным епископом Андреем (Маджеру) причины, вынуждавшие его уйти, и получил каноническое разрешение на выход из епархии. И вот, на праздник Успения Пресвятой Богородицы, когда тысячи верующих стеклись в скит, Батюшка, совершив Святую литургию, исповедовав и причастив всех, после проповеди ушел. Спустился в долину и исчез. Народ, хватившись его, разразился плачем. В отчаянии бросились искать его, но нигде найти не смогли.
Потом Батюшка рассказывал нам, как тогда в лесу, пробираясь к вокзалу, он услышал голоса. Остановился и стал думать, в какую же сторону броситься, чтобы не попасться никому на глаза. Спрятался за толстым дубом – и вдруг видит людей в гражданском, и за ними бежит полицейская собака. Батюшка взмолился Пресвятой Богородице, чтобы покрыла его, если можно, как Сама знает. Прильнул к дубу и горячо молился, пока они не прошли. Они его не заметили, и даже собака ничего не почуяла. Когда они скрылись из виду, Батюшка продолжил путь к вокзалу.
Потом мы узнали, что в тот день секуристы направлялись в скит как раз за его святостью и нами, сестрами. Пришли, а мы к тому времени тоже ушли. Бог помог нам и научил, что делать.
На другой день мы с Батюшкой встретились, как договаривались, на вокзале Винцу-де-Жос (расстояние 23 км).
Вокзал г. Винцу-де-Жос. Фото: clubferoviar.ro
– Кто хочет, – сказал нам Батюшка, – тем предлагаю перейти в Бузэускую епархию.
Там его святость хорошо знали. Нас тогда было 12 девиц из сел Пиану, Пиану-де-Сус, Ломан, Лаз, Петрешть и Сэсчорь.
Монастырь Чолану. Фото: turismbuzau.ro
Монастырь Рэтешть в наши дни. Фото: turismbuzau.ro
В канун праздника Воздвижения Святого Креста 1952 года Батюшка ждал нас на вокзале Плоешть. Десница Божия нас покрывала, иначе бы мы не добрались туда благополучно. Отец Дометий поступил в монастырь Чолану, а мы, девицы, – в девичий монастырь Рэтешть. Здесь мы учились в монашеской школе. Батюшка приходил к нам из Чолану 3 раза в неделю. Он был нашим учителем и директором. Отец Дометий с самого прибытия в эти края просил Преосвященного епископа Бузэуского Анфима разрешить нашей группе арделянок обучаться здесь исконно православной монашеской традиции, чтобы, когда мы утвердимся в ней, вернуться в Ардял и основать девичий монастырь. Нас уговаривали не возвращаться. Однако слово отца Дометия было для нас законом, и мы вернулись назад, в Ардял, в монастырь Рымец.
Батюшка не смог тогда пойти с нами, Бэзуэская епископия не отпускала его до 1957 года. Но поддерживал с нами прочную связь. 2 июня 1957 года он постриг нас, семерых послушниц, в монашество. А в марте 1959 года Преосвященный епископ Феофил Клужский назначил отца Дометия духовником монастыря Рымец.
Этот монастырь – одна из старинных православных монашеских обителей Трансильвании – располагается в долине, пролегающей в горах Траскэу вдоль потоков реки Джоаджу. На подступах к монастырю взору путника открывается уникальный исторический памятник, датируемый XIV веком.
Монастырь Рымец. На переднем плане старинная церковь XIII в., на заднем плане новая, построенная после отца Дометия, в 1982–1992 г. Фото: nistea.com
У монастыря была нелегкая история, он часто подвергался разгрому и изгнанию монахов. В 1762-м году стал жертвой пушек габсбургского генерала фон Букова. На пожелтевших страницах «Октоиха» безымянный монах оставил тогда такую краткую заметку:
«Писал я, Сильвестр монах, когда неверующие разрушили монастырь Рымец и монастырь на Джоаджу в году 1762-м августа 20-го, в субботний день, на свою погибель».
Новые беды обрушились на него в 1785-м году: чужеземная власть наказала монахов и верующих, живших вокруг Рымеца, новым разгромом за участие в мятеже Хори, Клошки и Кришана[3]. Тот же монах с горечью сделал еще одну заметку на другой церковной книге:
«Я написал это с истинным сетованием, когда разрушили монастыри Джоаджу и Рымец, в первое разрушение число лет было 1762, а во второе разрушение было в лето 1785-е, месяца декабря в 23-й день, во вторник. Написал я, Сильвестр монах».
В 1792-м году Венский Двор издает указ, по которому разрешается восстановить храм, «но только как мирскую церковь». Хотя монастырь таким образом упразднялся, верующие продолжали считать старинную церковь монастырской и называли ее матерью семи церквей, располагающихся в долине реки Рымец. Монашеская жизнь была возобновлена здесь только в 1940-м году усилиями нескольких монахов, а по решению Святейшего Синода Румынской Православной Церкви от 30 октября 1955 года монастырь был преобразован в девичий.
Когда отец Дометий прибыл с монахинями в Рымец, место было пустынным, стояла только старая церковь. Добираться сюда было тяжело: 18 километров надо было взбираться в гору по бездорожью, перейдя при этом речной поток 22 раза. Машина сюда подъехать не могла. Место было скудное, земля неплодородная. В келлиях печей не было. Электричества тоже не было.
Алтарь с каменным иконостасом старой церкви монастыря Рымец. Фото: povestidecalatorie.ro
Идя сюда, мы, монахини, не подозревали, в каком месте окажемся. Мы не знали о той суровости и заброшенности, в какой пребывал Рымец. Только отцы Дометий и Варсануфий[4] знали об этом. Когда мы здесь устроились, я сказала отцу Дометию, продолжавшему нас подбодрять:
– Ой, Батюшка, вы привели нас сюда, все равно что за спину Божию.
Было очень трудно, но мы были счастливы и исполнены вдохновения во всем, что делали. Батюшка увещал нас набраться терпения, молиться и не терять надежды. И тут на монастырь обрушились новые напасти. В 1959–1960 годы, при коммунистическом режиме, многие монахи были изгнаны из монастырей обратно в мир. Некоторые монастыри упразднили. Из монастыря Рымец монахинь тоже выгнали и заставили одеться по-мирски.
Тяжелее всего было 26 октября 1959 года, когда Батюшку вместе с настоятельницей монахиней Лаврентией (Келемен) вызвали в город Клуж. Там им поставили на вид, чтобы они распустили нас по домам, а «если случится, что мы произведем смуту, он заплатит за это своей головой и самой жизнью. Солнечного света ему больше не видать».
Вечером, когда Батюшка возвращался вместе с матерью настоятельницей, мы, несколько монахинь из сестринского собора, пошли встречать их на место, называемое Прекуп, вниз по горе, не зная, с какими новостями они придут. Батюшка тогда заплакал и сказал нам:
– Так сатана просил сеять вас. Теперь вы должны быть сильными и доказать свою непоколебимую решимость служить Богу и быть преданными Ему всю жизнь.
Мы вернулись в монастырь. Этой ночью никто не спал, даже глаз не сомкнули. Батюшка собрал нас в церкви и беседовал с нами. Все эти годы собор монахинь был сплоченным, но таким единодушным, как тогда, он еще не был.
Это была самая сильная боль за всю нашу жизнь. Мы, молодые и старые, вынуждены были снять с себя монашеские одежды и пойти скитаться по миру
Мы вышли из монастыря весной 1960 года, 13 мая. Это была самая сильная боль за всю нашу жизнь. Мы, молодые и старые, вынуждены были снять с себя монашеские одежды и пойти скитаться по миру. Но все понимали, что надо подчиниться, чтобы не спровоцировать какое-нибудь волнение, и тогда Батюшка сможет остаться на свободе, и мы хоть иногда будем его видеть.
Утром 13 мая Батюшка отслужил Святую литургию, и весь собор сестер причастился. Потом мы собрались во дворе, чтобы пешком отправиться в сторону Теюша. Тут пришел дедушка Гроза, которому было под 90 лет (он жил повыше монастыря), и говорит Батюшке:
– Отец Дометий, позволь мне ударить в монастырские колокола, чтобы ни одна из сестер не сгинула в волнах мира, ведь в эти же колокола я бил в Первую мировую, и ни один из наших рымецких сынов не погиб, все вернулись домой целые и невредимые.
Какой же плач поднялся тогда, Боже, Боже! Было так жалко и так больно, что Батюшка не знал, кого из нас сначала успокаивать. Чтобы как-то утолить нашу боль, он провожал нас пешком до Теюша (20 км).
Вокзал г. Теюш в 1924 г. Фото: delcampe.net
Сначала мы какое-то время побыли по месту своего рождения, куда нам предписано было вернуться, а потом снова собрались, кто жил в ближних селах, и через год, в 1961-м году, всего за 3 месяца вместе с Батюшкой мы построили приходской дом, чтобы всем вернуться сюда и начать ткать ковры под видом мирян. Однако милиция об этом прослышала, отобрала у нас удостоверения личности и выгнала из приходского дома. Потом мы пытались получить разрешение работать как теюшское отделение ковроткачества. Но нам ответили, что для нас, монахинь, места нет, если только на скотном дворе в Урсу. Это издевательское решение принял партийный секретарь, которого потом постигло великое зло (его единственная дочь сошла с ума).
Батюшка посоветовал нам согласиться. Тогда мы навели чистоту на скотном дворе, привели в порядок помещение, насколько это было возможно. Обустроили одну комнату для ковроткаческой мастерской, другую – для сна, и кухню. Подключили электричество, поставили кафельную печь для обогрева и придали бывшему скотному двору новый вид.
Милиционеры приходили по ночам проверять нас, заглядывали под одеяла и часто ковырялись в горшках с едой, стоявших на печи. Не знаю, что они о нас думали, но одного того, что за каждым нашим шагом следили, уже было достаточно.
За те 6 месяцев, пока мы жили на этом скотном дворе, Батюшка приходил по ночам, чтобы его не увидели и не донесли в секуритате, с переметной сумой на плечах. Он нес нам свое слово, благословение и еду. Приносил кутью, молоко, свежий сыр, яйца. Он ни денег не брал с людей за требы, ни жалованья не получал, а если давали ему что-нибудь съедобное, он это брал для нас.
Почти каждую неделю он пешком приходил из монастыря (24 км по дороге) глухой ночью, когда одни петухи не спали и вовсю пели. Батюшка шел не по дороге, а вдоль самой реки Джоажду, повязав голову платком, чтобы не видно было бороду, подоткнув полы подрясника за пояс, чтобы не поняли, что это монах, и тайком, огородами пробирался к нам, в наше новое обиталище на теюшском скотном дворе.
Река Джоаджу, она же Рымец. Фото: Нику Фаркаш. Фото: ro.wikipedia.org
Здесь мы тоже недолго смогли побыть, только до 13 марта 1962 года: нас заставили покинуть Теюш, чтобы мы опять не стали собираться и не восстановили монастырь. Тогда мы решили податься в Аюд, где находилась контора ковроткаческого кооператива. Отец Дометий посоветовал нам взять с собой и остальных сестер, работавших с нами до упразднения монастыря. Батюшка дал нам денег на дорогу, и мы отправились по горам Себеша собирать их, в села, где были рассеяны монахини. И они все пошли с нами. Так мы пришли к восстановлению ковроткаческого отделения и собиранию монахинь после упразднения.
Местные органы вроде были нами довольны. Мы не доставляли им никаких хлопот. Мы исполняли свои обязанности, перевыполняли план каждый месяц; ничего, кроме работы и молитвы, мы не знали. В течение этих 9 лет, пока мы были в Аюде, Батюшка оставался в Рымеце и служил священником-миссионером в 4 храмах при горных селах, среди горцев-пастухов. Он покупал нам одежонку и помогал всем, чем мог. Когда приходил, мы каждую неделю собирались в домике, который он нам купил, вместе молились, вместе ели. Батюшка выворачивал карманы и отдавал нам все, что у него было, до последнего гроша. А уходя в монастырь, говорил нам:
– Сестры, окажите мне милость и дайте 5 леев на обратную дорогу.
Вот какой была его жизнь, его жертва, и мы не сможем забыть его никогда.
– Непрестанно молитесь, – увещал нас Батюшка. – Если с вами Христос в молитвах ваших, вы отгоняете сатану. Только так Царство Божие водворится в нас, как учит святой Иоанн Кассиан.
Мы чувствовали, что благодаря молитве наши взоры устремляются к Божественному свету. Мы были изгнаны и рассеяны, но молитва держала нас вместе. Мы не переставали молиться о возвращении в монастырь. Батюшка помог нам понять и прочувствовать смысл слов апостола:
«Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6, 6).
Город Аюд, храм Трех святителей, 1979 г. Фото: В. Стамате / fototecaortodoxiei.ro
(Продолжение следует)
[1] Так пишется фамилия святителя на румынском языке. При этом слово «movilă» означает не могилу, а, напротив, холм, курган. Подобная славянизация слова «мовилэ», видимо, произошла в киевский период жизни святителя Петра, поскольку в славянский языках слово «могила» означает то же, что и «мовилэ», т.е. холм, курган, насыпь, и никакого смыслового искажения здесь не происходит.
[2] Имеется в виду преподобноисповедник Софроний (Попович; † ок. 1774).
[3] Хоря, Клошка и Кришан – предводители Трансильванского восстания румынских крестьян против Австрийской монархии в 1784–1785 гг.
[4] Иеромонах Варсануфий († 1981) до служения в Рымеце долгие годы подвизался отшельником в окрестных горах.
Источник: https://pravoslavie.ru/164342.html
