В начале мая. Художник: Валентин Сидоров, 2007-2008 гг.
Чистые пруды. Жаркий летний, наполненный светом и теплом день. В воде отражается небо, мохнато-ватные облака и высокие дома – эпохи модерна, эпохи конструктивизма... Почти как в реальности, но всё-таки чуть преображенные трепещущей глянцевой неровной поверхностью, по которой лениво и с чувством собственного достоинства скользят коричневые утки, о чем-то переговаривающиеся с проезжающими мимо трамваями. Да, ещё деревья – графично читающиеся линии стволов и веток, живописное смешение пятен листвы. Деревья и здесь, и в отражении, но уже не такие четкие, сливающиеся в зеленое кружево.
Во всем этом, кажется, есть что-то неизменное – дома, стили, отражения, трамваи... Но это чувство обманчиво. Его перекрывает другое – отчётливое понимание, что здесь, в нашем мире, все очень непрочно, здесь остаются пустые пространства от покинувших мир людей, когда-то эти пространства наполнявших.
В.М.Сидоров на этюдах в окрестностях деревни Подол. 1970-е. Фото: tg-m.ru
На Чистых прудах была мастерская Валентина Михайловича Сидорова. Большого художника и по-настоящему большого человека – редкое сочетание.
Каждая его работа – восхищение окружающим, Богом созданным миром, его деталями, нюансами. Каждая работа – осмысление красоты и трепетности этого мира.
Каждая работа – осмысление красоты и трепетности этого мира
Работы не заявляли об особых художественных принципах и концепциях, не поднимали проблем, социальных или каких-то еще. Они оказывались больше концепций и злободневности, как больше всего этого сама жизнь.
«Какие простые работы», – услышала я как-то раз мнение про работы Сидорова – и сначала от удивления просто не нашлась, что ответить. Хотелось начать спорить, говорить про уровень мастерства, а потом я подумала – и не стала. Может быть, и правда они простые, если под простотой понимать глобальное – простоту опускающегося за горизонт солнца, превращающего окружающий мир в сказку, простоту весенних тонкоствольных березок с трепетными, дымкой окружающими ветви первыми листочками (один из любимых мотивов Сидорова, кстати)... Можно продолжать бесконечно примеры этой «простоты», а точнее, красоты и сложности созданного Богом мира (повторяюсь, но что делать, если все творчество художника – именно об этом). Ведь дар творчества, правильно принятый, понятый художником, – дар Творца.
Осенние листья. Художник: Валентин Сидоров, 1970 г.
Не раз писала о творчестве Валентина Михайловича более детально, сейчас мне важно сказать о другом. Выплеснуть, что болит, что всегда звучит именно на Чистых прудах, даже в такой солнечный спокойный день. А может быть, в такой день еще больше…
На лужке. Художник: Валентин Сидоров, 1968 г.
Последний разговор с ним – во время локдауна, по телефону: «Вот закончится, опять в работу, преподавать. Студенты не отпускают. У меня вообще столько планов, скоро выйдет ещё одна книга, обязательно подарю». Да, от него обязательно уходили с полными руками – его альбомы, книги, причем каждая – подписанная по-особенному, неформально.
Гори, гори ясно. Художник: Валентин Сидоров, 1960 г.
Внутренняя щедрость, настоящая, большая, – она же в каждой работе Валентина Михайловича. Он делился с нами, зрителями, всей безмерностью мира, радостью, которые он умел видеть, принимать в себя.
Он делился с нами, зрителями, всей безмерностью мира, радостью, которые умел видеть, принимать в себя
Как-то в ныне несуществующем Институте русского реалистического искусства я ходила по выставке другого большого художника советской эпохи, там было много работ постсоветского времени, остросоциальных, и в какой-то момент мне, рассматривающей их, стало плохо. Физически плохо. Я буквально побежала к работам Сидорова – и, как будто выбежав из темной душной комнаты с тяжёлыми запахами, вдруг оказалось на морском берегу, когда в лицо дует теплый освежающий ветер.
У нас в семье даже термин есть – «лечиться Сидоровым», думаю, его смысл объяснять не нужно.
Осень. Лодки осыпаны листьями. Художник: Валентин Сидоров, 1956 г.
Локдаун закончился, мы все собирались зайти, но, как это обычно бывает, дела закрутили, и – не успели. Теперь не прийти, не сесть за большой деревянный стол, не попить чаю с обязательными, любимыми Валентином Михайловичем конфетами «коровка». А главное – не услышать мастера, его многочисленные истории, которые он рассказывал по многу раз, но от этого они не теряли своей ценности. Не смотреть на ещё не высохший холст – старая тема, которую художник перерабатывал чуть иначе в XXI веке... Мы, в суете, заботах, сделали себя и своих детей беднее – еще раз не встретившись с мастером, с большим человеком, одним из тех, на ком строится то, что называется русской культурой.
Рябиновые бусы. Художник: Валентин Сидоров, 2008 г.
В свои 90 с лишним лет Валентин Михайлович был невероятно молодым. Мне кажется, и смотрел на мир все теми же восторженными глазами, что в 5, 15, 25 лет... Правда, теперь уже очень плохо видящими, но, получается, здесь важным было не только внешнее зрение, но и внутреннее.
...Всматриваюсь в небо, отражающееся в воде, в волнистые трепещущие линии домов (вот он, настоящий модерн) – и чувствую, как это «Не успели!..», всякий раз охватывающее меня на Чистых прудах, сегодня отпускает.
На теплой земле. Художник: Валентин Сидоров, 1957 г.
Да, пустота, напоминающая о том, что здесь была мастерская большого мастера, не затянется, так и будет зиять. Но его перекрывает большее – благодарность Богу, что довелось общаться с таким человеком, радость, что у нас есть прекрасное творчество Валентина Михайловича, и его увидят, я надеюсь, и дети наших детей. «Конечно, я знаю работу ‟На теплой землеˮ», – сказал средний сын, который был в мастерской маленьким и не помнит художника. Даже, мне показалось, обиделся на мой странный вопрос: «Знаешь ли?»
Письмо. Художник: Валентин Сидоров, 1960 г.
Спасибо, Валентин Михайлович, что показали нам, насколько это важно – если не стоять уверенно на «теплой земле» (не каждый это сможет), то хотя бы прикасаться к ней, черпать силы, учиться всматриваться в окружающую красоту и ценить ее. Сам-то художник стоял на этой «теплой земле» крепко, словно былинный герой, потому и смог не меняться в угоду изменчивой повестке дня, оставаясь верным себе, творчеству (а на самом деле и Богу) в главном.
Валентин Михайлович Сидоров
