III глава "ОТШЕЛЬНИК" Моя новая книга

Просмотрено: 1124 Отзывы: 0

III глава "ОТШЕЛЬНИК" Моя новая книга

Скрип металлической калитки на старом погосте вывел из молитвенного состояния Алексея, он понял, что не слушал о чем говорила сестра. Открыв калитку и пропустив брата вперед, Настя продолжила:

– Мама очень просила твоих молитв, последнюю неделю она сильно мучилась.

– Откуда у нее взялась эта болезнь?

– За этот год в нашем дворе три человека умерли от туберкулеза.

Дальше шли молча, каждый думал о своем. Настя, свернув с аллеи, отсыпанной мелкой галькой, пошла между могилками и вскоре остановилась. Взору аскета предстал еще не успевший осесть могильный холмик, увенчанный православным крестом с информационной дощечкой.

– Ну, здравствуй мама. Вот мы и встретились снова, – прошептал он и, повернувшись, обратился к сестре, – Настенька, иди домой, я побуду здесь один. Бесшумными шагами, словно не желая потревожить чей-то сон, девушка пошла в обратном направлении.

Припав к могилке, как в детстве на грудь матери, Алексей дал волю чувствам. Всё, что скопилось у него за прожитые годы, вся боль, несправедливо причиненная ему советской властью, все несчастья, выпавшие на его долю, он излил вместе со слезами на ещё непрогретый весенним солнцем чернозем. Затем, став на колени перед крестом, он принялся читать литию за умерших. Сколько времени провел у могилы матери, он не знал точно, но, почувствовав озноб и мысленно простившись с прахом дорогого ему человека, направился к выходу из кладбища…

И вот он снова вернулся в квартиру, где тот же пол в ванной комнате и та же скрипучая дверь, как и много лет назад. А вот жильцов прибавилось: муж сестры Олег и двое ангелочков – погодки Илюша и малышка Поля. Алексею пришелся по душе Олег: открытый, высокий, немного простоватый с виду мужчина, по стечению обстоятельств слесарь того же злополучного ДЕПО, в котором трудился их отец. Вечером, расслабившись от выпитого спиртного, мужчины обменялись обоюдными симпатиями. Алексей пообещал, что свои права на жилплощадь не предъявит им и пожелал молодым взаимной любви и благополучия. Олег поинтересовался:

– А как же ты?

– Хочу мир посмотреть, а то в лагере пейзажи слишком однообразные…

Аскет взял со стола газету, развернув её, продолжил:

 – Вот в «Правде» пишут, что БАМ – стройка века, поеду, посмотрю.

– Да ещё кое-кого разыскать не мешало бы, задолжал я. Человек умер по моей вине, хочу помочь его семье.

– Ну, тебе видней, Алёша, – похлопав шурина по плечу, Олег ушел за ширму…

С утра пораньше Алексей вышел из дому и поспешил туда, куда он мечтал попасть многие годы, где с детства его душа благоговела и трепетала…

Наконец-то он у церкви – той самой, где много лет назад впервые знакомился с Богом. Вот она – та же колокольня, тот же купол с крестом. Сколько ночей он грезил вернуться сюда, в этот уголок детства, где все так легко и просто, и солнце светит иначе – ласково, и бабушка Маша такая любимая. Защемило в груди, рука самопроизвольно потянулась за крестиком. Достав из-под свитера дорогой для него предмет – частичку бабушкиной любви, он поцеловал крест и снова спрятал за пазуху.

Немного помедлив, Алексей вошел в старинное здание церкви. Вот он таинственный полумрак, библейские сюжеты на стенах, насквозь пропахших ладаном, которые надежно защищают от внешних соблазнов. Все те же подсвечники у амвона, а вот люди другие – в других одеждах, с другими прическами… Да, это другое поколение, другое время. Полжизни пролетело, а как будто бы вчера он впервые пришел сюда вот так же, как этот мальчуган у главной иконы, которого, очевидно бабушка подняла для целования образа…

– Мужчина, вы на исповедь? – обратилась к нему сзади стоящая женщина. Тут он, вернувшись в реальность, увидел, что священник, стоящий у аналоя смотрит в его сторону. Да, он здесь, чтобы излить наболевшее на душе самому Богу и, вдруг увидев молодого пастыря, который был его ровесником (а то и моложе) растерялся. Но духовный опыт подсказывал ему: «Ты же пришел к Богу!» Сделав усилие над собой, аскет подошел и приклонил голову под епитрахиль. Едва успев сказать:  – Я, раб Божий Алексей, согрешил,– его как будто прорвало: слезы хлынули из глаз, в горле, словно ком застрял, он не мог сказать ни одного слова. Прошло несколько минут, а он все так же не мог совладать с собою, и тогда священник спросил:      

– Каешься?

– Да, – с трудом выдавил из себя аскет, и батюшка стал читать разрешительную молитву. От души словно отлегло, стало легко и спокойно, он понял – Бог рядом и все в Его власти…

 

                                                    ***

Железная дорога – творение рук человеческих, дитя прогресса. Две стальные

ниточки убегают далеко за горизонт, где, как будто соединяются воедино. А

сколько обязанностей возложено на её «плечи» – даже не перечесть. Всюду,

где пролегла стальная пара рельс, приходит цивилизация. Заводы, шахты,

лесоповалы, рудники – все это не может существовать в отсутствие железной

колеи. Многие государства в своей экономике делают основную ставку на

железнодорожные перевозки, советская власть также не была исключением.

Байкало-Амурская магистраль – величайший проект коммунистической

эпохи. «Стройка века», как её окрестили партийные лидеры, поражала своим

размахом и масштабами. Сколько человеческих судеб связано с этой,

казалось бы, незамысловатой аббревиатурой – БАМ. Много романтиков со

всех концов необъятной советской России съезжались туда в надежде

воплотить в жизнь свои мечты. Приехал и аскет, но романтиком он не был.

Его мучила совесть за горе, которое он невольно причинил совершенно

незнакомым ему людям. Он решил заработать денег, найти Серегину жену и

дочек и постараться восполнить им их утрату, хотя бы материально. А затем

уединиться в одной из немногочисленных в то время святых обителей и до

скончания века замаливать грехи.

Ну, а пока он прибыл на строительный участок железнодорожной

магистрали. Позади него стоял поезд, сплошь обвешанный агитационными

лозунгами. Впереди раскинулся строительный городок, состоящий из

временного жилья барачного типа. Сборно-щитовые строения были

поделены на две половины, в каждой из которых находилось по восемь

кроватей. В одно из помещений и вошел аскет с рюкзаком за плечами. Его

встретил веселый с виду мужчина средних лет. Он был главный в звене и

старшим по комнате, он и указал Алексею на кровать у окна. Соседом его

оказался худощавый парень на вид лет двадцати пяти по имени Григорий,

приехавший из Украины. Звеньевого звали Геннадий, его место находилось у

печи. На дворе стоял месяц май, впереди было еще целое лето, и до

отопительного сезона была уйма времени. Но выбранное звеньевым тёплое

место указывало на то, что планы у этого парня были далеко вперед

идущие…

 

– Мужики, здесь третье звено проживает? – раздался голос с порога.

Все трое – аскет, звеньевой и Григорий по кличке Хохол, которую ему сразу же «приклеил» Геннадий, повернули свои шейные позвонки на девяносто градусов. На пороге стоял молодой человек годков тридцати от роду. Он был широк в плечах, поверх которых была накинута джинсовая куртка цвета ультрамарин. Вошедший был похож на заморского франта, сошедшего с картинки запрещенного «буржуйского» журнала. Джинсы вызывающе обтягивали его мускулистые ноги, обувь также была заграничная.

– Ты в нужном фарватере, стиляга, – ответил Геннадий.

– Братцы, та неужто вас смутил мой внешний вид? Из Новороссийска я, моряк дальнего плавания, пять лет отходил на сухогрузе старпомом. Покамест зарабатывал деньжата, моя зазноба приютила другого хлопца, которого я и застал в её кровати. Хочу начать жизнь с чистого листа, а одежда – это что-то вроде татуировки у заключённого, указывающая на его  статус, так и джинсы у моремана – неотъемлемая часть гардероба.

– Ну, тут ты, брат, не прав… Как там тебя по имени? – включился в разговор аскет, – человека судят не по внешнему виду, а по его делам.

– Николаем меня кличут, – ответил немного растерянный старпом.

Вклинившись в разговор, звеньевой изрек:

 – Да ладно, Коля, поживем – увидим, занимай место справа от меня.

Морячек, взяв с пола объемную спортивную сумку, прошел к своей кровати. Остальные спальные места были распределены ещё до появления Алексея на вышеописанной жилплощади…

В прозрачной дымке утренний воздух содрогался от звуков, издаваемых  спецтехникой. Таёжный гнус мешал работать, лез в глаза, проникал в ноздри, налипал на обветренные губы. Несмотря на все препятствия, работы по возведению железнодорожной магистрали шли своим чередом. Аскет, не имея никакой строительной специальности, выполнял обязанности разнорабочего. Таких парней как он на строительной площадке было большинство, они и являлись основной движущей силой. Им приходилось перетаскивать горы щебня, километры рельсов, сотни шпал. Под вечер, приходя в барак, ребята буквально валились с ног. Но маячащий впереди «длинный» рубль, заставлял рабочий класс  смиряться со всеми обстоятельствами и неудобствами.

Как-то после рабочей смены, моясь в душевой, Геннадий заметил на шее аскета крестик.

– Это что за попы тут у меня в звене завелись? – стараясь привлечь внимание всех присутствующих, чуть ли не крича, обратился он к Алексею.

  – Послушай, брат, – выйдя из-под горячей струи, ответил аскет, – по-моему, работать мне это не мешает, а моя личная жизнь – она моя.

– Ну что ж, посмотрим, посмотрим, – намыливая голову, о чем-то задумавшись, пробормотал звеньевой.

С тех пор отношения между ними стали напряженными. Аскет попал в опалу начальства, и ему приходилось выполнять самую грязную и тяжелую работу. Привыкший много трудиться в лагере и имея христианское смирение, он молча выполнял все поставленные перед ним задачи. Со временем это немного поубавило неприязнь Геннадия к личности Алексея, который вновь растворился в серой трудовой массе.

По воскресеньям молодежь собиралась в клубе, также имеющем сборно-щитовую конструкцию. В распоряжении танцующих имелась радиола «Мелодия» и небольшая коллекция грампластинок. Частенько радиолу замещал баянист, и тогда пары кружили под звуки «живого» вальса. Хозяином этого чудо – инструмента был Геннадий, он-то и имел огромный успех у женщин. В буквальном смысле они «вешались ему на шею», чем он и пользовался. Звеньевой менял партнёрш, словно перчатки, не делая из этого никакой тайны, но от этого желающих занять место любовницы успешного баяниста не уменьшалось. За глаза его прозвали Дон Жуаном. Это тешило самолюбие Геннадия, он с презрением смотрел на товарищей, которые не имели подруги, или же у кого была одна – постоянная. Так пролетело лето, и пришла сырая неуютная осень. Звеньевому для его любовных утех требовалась крыша, и он начал искать варианты…

Аскету нравились воскресные дни, он оставался один в бараке и предавался молитве. Поздней ночью, когда все возвращались из клуба и вечеринок, он укладывал в тумбочку свои книги и ложился спать. Затем начиналась новая трудовая неделя, и все с нетерпением ждали следующего воскресного дня…

Интересная штука жизнь – с момента сотворения Мира и по настоящее время добро и зло идут бок о бок. Другими словами, людям, служащим Богу и людям, являющимися слугами своих страстей, ежедневно приходится общаться между собой. Светское общество на том и построено, что все находятся в зависимости друг от друга. Хочется им этого или нет – рабочая субординация, бытовая зависимость принуждает к этому всех. Случается так, что под одной крышей проживает добро и зло. Но долго это продолжаться не может, так и в нашем случае. Алексей с самого начала не нравился Геннадию, уж слишком был набожным. А тут возникла реальная проблема, когда ловеласу требовалась крыша для свиданий, она была занята аскетом. Пару раз он просил Алёшу прогуляться на свежем воздухе, но потом Геннадий решил избавиться от ненавистного ему Богомольца. План был коварный, звеньевой вовлек в него Хохла, который всячески старался услужить начальству.

В один из очередных воскресных дней, ближе к полуночи в барак стали стекаться на ночь его жильцы. Алексей убрал в тумбочку свою литературу и вышел на улицу по нужде. Когда он вернулся, то понял, в его отсутствие произошло что-то ужасное. Все ребята стояли и молча смотрели в его сторону. Аскет остановился на пороге и стал дожидаться развязки.

– У нас ЧП – у Хохла пропали деньги, – неуверенно, слегка дрожащим голосом, на одном дыхании изложил звеньевой.

Алексей стоял молча, он догадался в чём дело, но ситуацией «рулил» не он. Дальнейший спектакль длился недолго: Геннадий и Григорий в присутствии всех начали проверять тумбочки,  деньги оказались в последней, которая принадлежала Лёшке. Аскет не слушал, что говорили, он молча читал Иисусову молитву, прекрасно понимая, что все происходит по попущению Господа. Вдруг ему вспомнилось, что Сам Спаситель молчал, когда против Него лжесвидетельствовали и понял – правду не нужно доказывать, она не должна оправдываться, потому, что она – ПРАВДА. На душе стало спокойнее – Бог знает всё и это главное.  Алексей стоял молча и смиренно принимал происходящее, как награду, понимая, что не любили его из-за веры в Бога.

Пару дней спустя после разборок его уволили и попросили покинуть строительный участок. Когда он выходил из барака звеньевой крикнул ему вдогонку: ­– Моли Бога, что не завели уголовное дело, а то загремел бы на Колыму.

– Только этим и занимаюсь, что Богу молюсь, – подумал аскет, но вслух ничего не ответил и молча переступил через порог.

Пасмурный день в унисон с гадким настроением гнали аскета подальше от всего суетного и срамного. Размеренным шагом он шел по просеке, удаляясь от злополучного участка.

– Гонит меня мир, и это явно. Но ведь я здесь еще не закончил свои дела, рано мне пока в монастырь, – размышлял одиноко бредущий, не по годам состарившийся путник. Когда в лесу стало смеркаться, аскет впервые за много часов задумался: – Куда ведет эта дорога?

– Наверняка, куда-нибудь выведет, – успокоил он себя, – но сейчас лучше подумать о ночлеге. Оглядевшись по сторонам, он увидел поваленную сосну и решил соорудить на ночь шалаш. Благо, топорик прикупил в магазине, с которым хаживал, бывало, в тайгу по выходным. Нарубив сосновых веток, он набросал их поверх поваленного дерева, висящего на ветвях в полутора метрах от земли, получилось неплохое импровизированное жилье. Устлав пол еловыми лапами, он прочитал молитву «Царю Небесный...» и, осенив творение рук своих крестным знамением, вошел внутрь. Достав из вещмешка иконку Богородицы «Казанская», аскет закрепил её на зеленой, пахнущей хвоей «стене», став на колени «ушел» в молитву. Общение с Богом продолжалось до глубокой ночи. Ему было хорошо, он чувствовал себя счастливым. Временами, теряя ощущение реальности, ему чудилось, будто он парил в теплых струях воздуха. Далеко за полночь от усталости начали слипаться глаза, и тут он вспомнил, что  почти сутки ничего не ел. Нащупав в мешке сухарь, аскет погрыз его и прилег на хвою. Сколько ему удалось поспать, он не знал, но уже начинало светать, когда он проснулся от того, что замерз. Сильно ломило суставы плеч – давал о себе знать ревматизм, приобретенный в лагере. Превозмогая боль, наложив на себя крестное знамение, он прошептал губами: «Слава Богу за все». Изо рта шел пар, было понятно – температура близка к нулю. Под ложечкой засосало, сильно захотелось есть. Помолившись, он вынул из мешка плитку шоколада «Гвардейский», отломив половину, принялся жадно жевать. Закончив трапезу и взяв мешок, он тронулся в путь.

Весь день ему пришлось идти под мелко моросящим дождём. К вечеру послышался лай собак – очевидно, где-то по близости были люди. Прибавив шаг, аскет  хотел засветло добраться до селения и устроиться там на ночлег. В промокшей одежде ночевать на земле в такое время года не очень приятно. Через четверть часа он свернул за поворот и был разочарован – это было не селение. Повсюду лежали штабеля леса, в самой середине располагалась пилорама, а ближе к лесу стояло два сруба. Один, судя по занавескам на окнах, был жилого назначения, у второго окна были зарешечены, по всей вероятности склад.  Уже подходя ближе, Алексей увидел поодаль в лесу барак с выцветшей вывеской «Магазин». На окнах тоже были решетки, изнутри висели занавески, сквозь которые пробивался электрический свет, туда он и направился.

Пройдя по скрипучему крыльцу, он увидел, что дверь не прикрыта, сквозь щель выходил табачный дым, и слышался мужской разговор.  «Пожалуй, стучать нет смысла», – толкнув дверь, аскет вошел внутрь. Увиденное не соответствовало его ожиданию, в его представлении магазин должен выглядеть по-другому. В большом, с высокими потолками помещении стояло четыре массивных стола, за одним из них сидели трое мужчин на таких же, как и стол, грубо сколоченных табуретах. Мужчины распивали спиртное и вели беседу. Увидев гостя, они повернулись в его сторону и прервали разговор.

– Мир вашему дому, – поприветствовал их аскет.

Затушив окурок папиросы о блюдце, богатырского телосложения большеголовый, с рыжей бородой, седовласый мужчина, слегка приподнявшись на табурете, ответил:

 – С миром принимаем. Проходи, садись, знакомиться будем.

Поставив вещмешок на подоконник, Алексей подошел к столу и присел на свободный табурет:

 – Лёха меня зовут, из Москвы я. Приехал подзаработать на БАМ, но чем-то не ко двору  пришёлся, уволили, сейчас двигаюсь в свободном направлении.

–  Юрий, – представился бородатый, протягивая широкую, как совковая лопата ладонь и добавил, – бригадир пилорамы.

– Это мой помощник Виктор, – продолжил он, – и Семен Иванович – наш уважаемый зав. склад, учетчик и кассир. Налив половину граненого стакана водки он поставил перед аскетом, – Ну, давай за знакомство, вот селедочка, картошечка, квашеная капуста – угощайся.

– Ну что ж, за знакомство давайте, – продрогший до костей Алексей решил, что для согреву немного не помешает.

Бригадир, залпом выпив горячительное и занюхав рукавом, обратился к гостю, – Лёха, на заработки-то чё подался, семья большая?

–  Нет у меня семьи, не успел обзавестись, советская власть спутала все мои планы. Должен я, а долг платежом красен.

– Стало быть, на хозяина пахал?

– Да, Юра пришлось. Первый раз по делу сел. Второй – за веру в Бога.

– А задолжал-то что, в карты проигрался?

– В карты я завязал – религия не позволяет. Человека убили по моей вине, теперь хочу помочь его семье.

– Вернуть долг – это святое дело, брат, в этом ты прав. А иди ка ты ко мне на пилораму, мне как раз люди нужны. Пусть здесь не такой длинный рубль как у путейцев, но, тем не менее, зарплата не плохая. Да и начальства-то у нас –вот один Семен Иванович, да и только.

– Да Нюрка – баба его, когда он лишку хапнет, тогда она здесь самая главная, всем места мало, – пошутил Виктор, невысокого роста, круглолицый паренек.

– Спаси вас Господи.  Да ведь разве можно отказаться от такого предложения? Только у меня нет профессии никакой, – наколов на вилку ломтик селедки, аскет вопросительно посмотрел на бригадира.

– Были бы руки, а там много ума не надо. Ну так что, по рукам?

– По рукам, – аскет встал из-за стола и подал Юрию руку, которая тут же пропала в широкой ладони бригадира. Затем встали Виктор и Семен Иванович и тоже положили свои руки поверх их.

– Ну что, мушкетеры, давайте доедайте, да я буду убирать, – раздался голос из-за прилавка. Алексей понял – это была Нюра: выше среднего роста с красивой фигурой брюнетка. Теперь стало понятно, почему Семен Иванович подчиняется ей. Красивая женщина, да ещё и по возрасту больше подходит ему в дочки.

Она заведовала магазином, буфетом и гостиницей. Когда-то девушка тоже подалась на заработки, но повстречала Семена Ивановича, который  предложил ей эту работу. Затем они проявили обоюдный интерес друг к другу, с тех пор и живут, как принято говорить, гражданским браком.

Закончив ужин, мужчины проводили Алексея в отдельную комнату с автономной печкой. Помолившись, он  лег в постель и крепко заснул. Ему с самого начала понравились эти люди, которые приняли его и приютили, как старого знакомого. Впервые за много лет он смог расслабиться, не ожидая никакой неприятности от своих «ближних». Спал аскет, как младенец, и снились ему цветные птицы, парящие меж ветвей в ярком неземном свете. Стук в дверь прервал прекрасное сновидение.

– Лёха, ты, случайно, не умер? – услышал он голос  Виктора за дверью, – давай вставай, мы тебя ждем на завтрак.

– Сейчас, братцы, через пять минут буду. Аскет быстро встал, прочитав «Серафимово правило» и мимоходом забежав в умывальник, направился в столовую.

– Ну, как спалось на новом месте? – идя от прилавка с чайником, задал вопрос Семен Иванович.

– Спаси Бог, я так сто лет не спал.

– Это заслуга Нюры, она мастерски застилает постель, так что, не выспаться – просто невозможно. Ну, давай к столу, через полчаса начинается рабочая смена…

Подойдя с бригадой к пилораме, Алексей робко остановился, снял шапку, перекрестился и стал читать про себя молитву.

– Давай вслух, все мы здесь крещенные, – повернувшись к нему, обратился бригадир. Неуверенность сразу же покинула аскета, он прочел молитву перед началом всякого доброго дела, и вся бригада приступила к работе. Юрий спокойно объяснял новичку его функции в деле распиловки бревен, а тот в точности все исполнял. Бытует мнение, что большие и сильные люди не бывают несдержанными и нервными, поэтому уроки бригадира воспринимались максимально эффективно. К вечеру аскет самостоятельно выполнял обязанности помощника оператора пилорамы. Коллектив сложился сплоченный, и это Алексею нравилось. Здесь не было ни рвачества, ни перекладывания обязанностей друг на друга – все работали честно. День за днем он втянулся в работу, ему нравилось все. По вечерам случалось, ребята выпивали, аскет не покидал компанию, он сидел вместе с ними и попивал чаёк. Разговаривал он мало, в основном слушал, часто к нему обращались за советом, и тогда беседа переходила в духовное русло. Свою келью (так он называл гостиничный номер) аскет полюбил и, бывало частенько, чуть ли не до петухов проводил время в молитве…

Наступали холода, все в округе присыпало пушистым снежком, и это всем приподняло настроение. Природа словно очистилась от всего греховного, скопившегося за год, для встречи архиважного события. Наверняка, с детства снег у всех ассоциируется с Новым годом, а у верующих ещё и с Рождеством Бога младенца. Душа жаждет чего-то таинственного, неизведанного. Сказка витает в воздухе, её можно разглядеть в морозном узоре на стекле, на пушистых еловых лапах, осыпанных колючим снежком. Даже звездное небо, когда нет туч, выглядит по-другому – необыденно, словно через морозную волшебную призму. Наступил Рождественский пост, аскет вечерами не стал засиживаться с ребятами, а уходил в номер и молитвенно готовился к встрече одного из любимых праздников христиан – Рождества Христова. Бригада Юрия тоже, глядя на него, реже стали выпивать, понимая на подсознании, что это важно для православных.

  С появлением Алексея на лесопилке поведение работников приобрело характер самоконтроля. Анна тоже стала по средам и пятницам готовить постное, чтобы не создавать неудобства Лёше, так она его называла. Сам по себе коллектив состоял из порядочных людей, и аскет сильно привязался к ним. Но мир был не для него, и Бог управил по-своему…

 В один из рабочих дней утром Алексей накатил на тележки бревно и начал толкать его по рельсам навстречу движущимся пилам. Как вдруг увидел из-за поворота так же, как и он пару месяцев назад появился устало бредущий путник. В таких местах праздношатающихся прохожих не встречается, тем более, утром в такой мороз. Ближайший пункт от лесопилки, где проживают люди – это строительный участок БАМа, откуда пришел аскет. Но оттуда идти пешком двое суток, поэтому его внимание и привлек человек, идущий по просеке. Он дал знак Юрию, и тот остановил пилораму. Спрыгнув с парапета, Алексей пошел навстречу идущему человеку. И тут он узнал в нем Васю – БИЧа, так его звали на строительстве железнодорожного полотна. Бичом его «окрестили» из-за отсутствия у него документов. В связи с этим официально на работу его не принимали, а также он всячески избегал встречи с властью. Кто он и откуда – никто толком не знал. На участке его держали потому, что Василий выполнял всю грязную работу и не требовал за это много денег. Лицо БИЧа было небритое и покрылось инеем, на ресницах также намерзли льдинки, он весь дрожал от холода.

– Васёк, ты ли это? Что случилось? Как ты попал сюда?

– Я это, Лёша, я! Дайте мне согреться, пока я не превратился в лёд.

Подошел Юрий:

 – Да, мужичку нужна срочная помощь, займись им вместе с Нюрой, – обратился он к аскету, – а мы с Виктором пойдем, поработаем.

Алексей и Семен Иванович переодели БИЧа в теплые шерстяные вещи, обули в валенки и надели овчинный тулуп. Анна принесла горячий чай, настоянный на травах с малиной, баночку мёда и принялась отпаивать замерзшего. Через часок Василия разморило, и его уложили спать прямо в тулупе и валенках. К вечеру он выспался и, можно сказать, почти пришел в норму.

Разбудил его аскет и пригласил на ужин.

– Ну, расскажи, брат, какие проблемы привели тебя к нам? – присаживаясь на лавку напротив, спросил бригадир.

 – Художник я, родом из Ленинграда. Семейное положение мое не заладилось, жена бросила, ну я и запил. С работы уволили за прогулы, затем квартира перешла бывшей жене с дочкой за неуплату алиментов. Я оказался на улице. Зимой обитал в котельной, приютили меня кочегары, а летом строил шалаш на природе. Собирал бутылки, сдавал – тем и жил. В итоге – привлекли меня менты за тунеядство и отправили на зону. По окончании срока вышел я на свободу, а ехать-то некуда. Ну, и пошел, куда глаза глядят. Из документов была одна справка об освобождении, со временем и ту потерял. Вот так-то для общества я умер. Скитался, скитался, пока не оказался на БАМе, там и познакомился с Лёшей.

– Васек, а почему ты оттуда ушёл? – задал вопрос аскет, понимая, что Юрий сполна получил интересующую его информацию.

– Расскажу по порядку: приехала к нам на участок девушка Наташа, интеллигентная, после института – романтики захотелось. Красивая, как с открытки, ну и Геннадий – баянист бросил всех своих любовниц, стал домогаться ее внимания. Ну а она даже не смотрела в его сторону – это и задело самолюбие Дон Жуана. Долго ему не удавалось даже на разговор её вызвать. Сказывают, на коленях ползал, жениться обещал. Не устояла молоденькая девчонка, соблазнилась глупая. Воспользовался злыдень девичей невинностью, а когда та забеременела, бросил. Запаниковала бедняга, к нему пришла: «Как быть?»  А он прогнал её, да ещё в присутствии дружков. А утром нашли её повешенной на сосне. Понаехало из области следователей, оперов, взяли по подозрению баяниста, а тело девушки увезли в область. Затем Геннадий вернулся, следов насильственной смерти на теле погибшей не обнаружили, дело закрыли, стало быть – невиновен. Но все-то знали, из-за чего она решилась на суицид. Начальство попросило Геннадия покинуть участок, а заодно и меня прогнали, как ненадежный элемент. Ехать мне некуда, вот я и решил по просеке идти за тобой. Когда ты уходил, я смотрел вслед тебе, но никак не думал, что это так далеко. Первый день моего пути закончился, а жилья все не было, паника нахлынула на меня, но всё же я решил идти вперед, до победного конца. Вот и вся моя история, а зло в лице звеньевого Геннадия пропало в неизвестном направлении.

Аскет встал с табурета и подошёл к окну:

 – Зло не пропало, оно просто изменило своё географическое месторасположение. И что же ты намерен делать дальше?

– Мне идти некуда.

Юрий, отхлебнув из блюдца чая, включился в разговор:

 – Работники-то нам нужны. Но как мы тебя оформим без документов?

Семен Иванович, почесав затылок, принужденно покашлял, будто попросил слово. Присутствующие взглянули на него.

– Это, пожалуй, я решу. Его зарплату раскинем на всех – так не будет бросаться в глаза. Когда потеплеет, пусть с лесовозами добирается до областного центра, там решает вопрос с документами. А теперь пора спать, завтра пусть ещё отдыхает, а послезавтра – на работу.

В комнату к аскету поставили ещё одну кровать и подселили Василия…

Для них двоих началась новая жизнь. На следующий день вечером после ужина они вошли в номер, аскет достал молитвослов и обратился к приятелю:

 – Я не помешаю тебе, если помолюсь у настольной лампы?   (– Читай при общем свете, я тоже полистаю книгу, – и достал

из вещмешка роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы».

– Читай при общем свете, я тоже полистаю книгу, – и достал из вещмешка роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы». Алексея удивил объем произведения:

 – Василий, о чем там написано? Он вкратце изложил содержание романа. Аскет не был знаком с творчеством Федора Михайловича, но ему сильно понравилось то, о чем он писал.

– А мог бы ты подробней рассказать о послушнике Алеше и отце Зосиме?

Василий имел кличку БИЧ, предположительно, это сокращенное от слов Бывший Интеллигентный Человек. Ему это подходило, как нельзя лучше – он был начитанным, грамотным и тактичным бродягой. Многие скажут, что бич – это слово на английском языке означает пляж, берег, поэтому так называют людей живущих на улице. Но я не буду оспаривать, какой из вариантов происхождения этого определения верный. Я знаю то, что первый вариант Василию подходил больше. Он был прекрасный рассказчик, и Алексей сидел с открытым ртом  до поздней ночи, слушая своего нового товарища и время от времени задавая вопросы. Им было интересно вместе, но, понимая, что утром на работу, они всё же легли спать…

Работать Василий не боялся, он оказался тоже способным учеником и быстро освоил профессию. Работал аккуратно и неспеша – это понравилось Юрию и всей его бригаде. Много примеров из жизни приводил художник по тому или иному поводу и скоро стал душой компании. Как-то вечером аскет читал молитвы, Василий подошел к нему и спросил:

 – Лёша, а что это за книга «Псалтирь»?

– Ну, псалтирь, – начал он протяжно говорить, – библейская книга Ветхого Завета. В ней содержится 150 псалмов.

Открыв дверцу тумбочки, Лёша  достал небольшую книжечку в твердом переплете, полистал её и прочел: «Псалом делает светлыми праздники, он производит печаль по Богу. Псалом и из каменного сердца источает слёзы. Псалом – дело Ангелов, Небесное жительство, духовное кадило. Псалом просвещение душ, освящение тела»,  – так писал преподобный Ефрем Сирин.

– Да, ёмкое определение, – как-то грустно ответил бывший интеллигент, помолчав, добавил, – а ты читай вслух.

Поразмыслив  минуту, Алексей начал: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое»…

 Не спеша он дочитал 50 псалом и посмотрел на Василия, тот сидел с закрытыми глазами, не открывая их, заговорил:

 – Я не все понял, но почувствовал, какие мы ничтожные перед Творцом.

– Да, этот псалом составил царь Давид, когда он каялся в том, что послал на неминуемую гибель благочестивого мужа Урию Хеттеянина и овладел его женой Вирсавией. Но после того, как у  них родился мертвый ребенок, он понял всю тяжесть содеянного им греха и стал просить помилования у Бога, так «родился» 50 псалом – он является одной из сильнейших покаянных молитв.

Василий открыл глаза и повернулся к другу:

 – Да, вот здесь, пожалуй, в этих книгах и скрыт смысл всей человеческой жизни.

– А ты крещенный? – поинтересовался аскет.

– Нет. Мой отец – коммунист, занимал большой партийный пост на Путиловском заводе, не положено им было крестить своих детей. В нашей семье слово «Бог» не звучало. Я много раз задумывался об этом, ведь все величайшие люди России были крещены. Мне очень хотелось быть похожим на них, и я не раз подумывал о крещении. А вот теперь, когда встретил тебя, я твердо решил при первой же возможности обязательно покрещусь.

– Я помогу тебе. Как потеплеет, поедем в областной центр, сделаем запрос в Ленинград, а когда получим документ, пойдем в церковь и покрестим тебя. Я обещаю, что не уйду в монастырь, пока не исполню сказанного здесь.

Мужчины обменялись рукопожатием, затем прочли молитвы на сон грядущий и легли спать. Алексей и Василий воспряли духом, у них появилась общая цель в жизни.

Работы на лесопилке шли своим чередом. Морозы крепчали, столбик термометра стремился вниз. Однажды утром бригада вышла на смену, снег скрипел под ногами, ноздри слипались от холода, в округе стояла гробовая тишина, словно всё живое вымерло. Алексей пошел за тележкой, а Василий, взяв лом, отправился к штабелю заготовленного леса. Внезапно грохот раскатывающихся брёвен нарушил молчание природы. Аскет почувствовал, что-то неладное и бросился в сторону штабеля. В самый последний момент он успел заметить, как катящаяся волна сосновых стволов поглотила тело бродяги.

 – Не-е-т! – зажав ладонями уши, закричал шокированный от увиденного аскет. Понимая, что трагедия уже произошла, и время вспять не повернуть, Алексей обессиленный осел на тележку. Подбежали Юрий и Виктор, остановившись рядом с ним, молча смотрели на груду брёвен. На крик прибежала и Анна, а следом Семен Иванович. Комментарии были излишни, Семен Иванович снял шапку, перекрестился и присел рядом с Алексеем…

Часа два потребовалось, чтобы извлечь из-под брёвен тело художника, к этому времени оно уже успело закоченеть. После полудня на УАЗе приехал из района участковый милиционер. Взглянув на покойного, он пошел с Семеном Ивановичем в помещение…

 Понимая, что работы уже сегодня не будет, бригада двинулась вслед за ними. Учетчик и капитан сели за стол, Нюра подала чай и бутерброды. Юрий с ребятами заняли стол по соседству и молча стали разливать по стаканам водку.

Семен Иванович ввел в курс дела Николая, так звали представителя власти.

– Да, ситуация не простая, – пережевывая хлеб с колбасой и запивая чаем констатировал капитан. Но разрешить ее нужно с минимальными последствиями.

– Это как? – поинтересовался учетчик.

Кто-нибудь знает фамилию погибшего? - мужчины за соседним столом замотали головами.

– Вот видите. Документов у него тоже нет, стало быть, нигде он и не числится, и искать его никто не станет, – доставая папиросу из портсигара, излагал свои мысли милиционер.

– Ты к чему это сказал? Глядя в упор на капитана, спросил Семен Иванович.

– Да к тому, много вопросов возникает. Почему на вашей лесопилке работал человек без документов? Кто он? Проходил он инструктаж по технике безопасности, где запись в журнале? И это только часть вопросов в ваш адрес. Мне проблемы тоже не нужны: волокита, горы протоколов, смерть на участке и т д. Я предлагаю опустить его в скважину, так лучше будет всем, в том числе и покойному.

Юрий с недоумением взглянул на Николая:

 – Это как?

Прикурив папиросу от спички, милиционер продолжил:

– Здесь неподалеку участок «Электросети». Вызовем буровую машину, пробурим скважину, опустим БИЧа, прикроем землей и делу конец. По-другому не получится, земля настолько промерзла,  что других вариантов нет. Опять же, если зафиксируем официально несчастный случай, труп увезут в областной центр, там после судебно-медицинской экспертизы его, как бесхозный отдадут в медицинский институт для практических занятий.

Решающее слова сказал Алексей:

 – Тело надо предать земле, а поскольку других вариантов нет, пусть будет, как Николай предложил.

К концу дня погребение бродяги завершили, Анна дала милиционеру бутылку водки и банку тушёнки:

 – Возьми, помяни БИЧа Васю, хороший был человек.

Весь вечер бригада пила водку, все молчали. Аскет сразу после «похорон» удалился в номер, он скорбел о том, что не успели Василия крестить. Отыскав молитву великомученику Уару за умерших некрещенными, упав на колени, он стал слезно просить молитв Святого о спасении души бедолаги…

Прошло три месяца с того трагического случая, снег потихоньку стаял, солнышко поднималось все выше и выше, природа оживала. Засобирался в дорогу и Алексей, взяв в магазине продуктов на первое время, упаковал вещи и начал прощаться с полюбившимися ему людьми. Прощание было трогательное, без слёз не обошлось. Семен Иванович, сказав свою официальную речь и обняв аскета, вручил ему пакет:

 – Возьми. Это деньги, причитающиеся Василию, ты лучше нас ими распорядишься…

Под монотонный гул двигателя лесовоза  Иисусова молитва  лилась сама собою. Аскет сидел с закрытыми глазами, он ехал в центр России на встречу с теми, кого он лишил отца и мужа. Ему не терпелось поскорее рассчитаться с миром и уйти из него навсегда…

 



Добавить отзыв

Введите код, указанный на картинке
Отзывы

Церковный календарь

Афиша

Православный календарь на март 2024 года

Март — особый месяц для христиан. Все потому, что начинается подготовка к одному из самых главных праздников — Светлому Христову Воскресенью. К...

Выбор редакции

Пяток 2-й недели Великого Поста 2024. О воздержании

Возобладай над чревом, пока оно не возобладало над тобой.Преподобный Иоанн Лествичник Как рано надо начинать детям поститься? По учению древних отцов,...