Во время работы над фильмом «Воплощённая молитва» мне запал в душу рассказ, поведанный нам отцом Василием Телеховым, насельником Свято-Духова монастыря г. Тимашевска Краснодарского края. Это история Владимирской иконы Божией Матери. Когда отец Георгий, настоятель Свято-Духова монастыря, служил в Архангельской епархии, внучка убиенного священника принесла ему эту икону и рассказала о чуде, произошедшем в момент расстрела её деда.
Далеко на Севере, в суровой Архангельской области, в 30-е годы
прошлого века, когда ещё цивилизация не коснулась этого края, щупальца «красного спрута» уже хозяйничали на этой земле.
«Семья — это малая церковь» — слова апостола Павла, и уж тем более, если это семья священника.
В селе (назовем его Троицкое) был маленький храм в честь Святой Животворящей Троицы, и его настоятелем в то время был иерей отец Василий. (Географические названия и имена вымышленные).
Совсем недалеко от храма стоял небольшой сельский домик, в котором и проживало семейство священника, состоявшее из двоих мальчиков — Петра и Павла — и девочки Ксении. Это была прекрасная семья, она являлась образцом православия в этих местах.
Многие сельчане приходили за советом и помощью к батюшке и никогда не уходили неудовлетворенными. Дети священника своим смирением и кротостью располагали к себе всю ребятню Троицкого. Матушка Людмила слыла великой рукодельницей, она вязала кружева, расписывала деревянные ложки и прочую деревянную утварь, изготовленную на досуге отцом Василием. Впоследствии всё это раздавалось наиболее нуждающимся сельчанам на православные праздники.
Недалеко от них, дома через три, под пушистой берёзой стоял сруб молодой вдовы, матери пятерых детей, овдовевшей вследствие несчастного случая на лесозаготовке. По вечерам матушка Людмила пекла пирожки и посылала Ксению к ним с гостинцами.
В тот трагический вечер Ксения понесла очередное лукошко с пирожками к многодетной вдове. Поиграв с ребятней, девочка засобиралась: «Я пошла домой, тётя Галя», — и пошла к выходу…
«Побудь ещё немного, — попросила хозяйка, — мне нужно наложить сена в ясли корове», — и вышла во двор.
А в это время мимо калитки многодетной семьи проехала подвода, запряжённая парой гнедых. Восседали на ней два красноармейца в будёновках и матрос в примятой бескозырке, перетянутый пулемётными лентами. Проследовав метров сто, упряжка остановилась под раскидистой ракитой возле жилища священника.
Сильный стук в оконную раму оторвал матушку от рукоделия, сердце её затрепетало в груди, предчувствуя надвигающуюся беду. Отец Василий в то время находился в другой комнате, вычитывая вечернее правило перед иконой Пресвятой Богородицы…
Прервав молитву, он проследовал в сени и отворил дверь, которая ещё не была заперта на засов, так как ожидали ушедшую девочку.
Зло в лице трёх большевиков через дверной проём просочилось в горницу…
Петроградец в бескозырке достал из нагрудного кармана ордер на арест и зачитал его прямо с порога. Быстрым движением руки, никому не показывая «документ», он возвратил мятый тетрадный листок бумаги на прежнее место.
Батюшка, не ожидавший такого быстрого развития событий, немного оторопел.
Читая в уме молитвы, он судорожно искал выход из создавшейся ситуации. Сильное желание помолиться, припасть к стопам Богородицы и укрыться под её покровом овладело им. Испросив разрешения у власть имущих, вернувшись в свою комнату, он весь без остатка погрузился в молитву…
Вышедшая во двор вдова поняла, что происходит что-то неотвратимое, и решила придержать девочку у себя. Вернувшись в избу, она закрыла занавески, погасила свет и стала укладывать детей, а вместе с ними и Ксению. Выслушав колыбельную на ночь, детвора уснула. Галина придвинула стул к окну и стала наблюдать за происходящим, придерживая рукой край шторки…
Отец Василий, поняв безвыходность ситуации, упал на колени перед Владимирским образом Богородицы и забылся в молитве. Время застыло, общение с Господом заняло все его умственное пространство. Для священнослужителя уже не существовали временные рамки, и его сознание бороздило космическое пространство, стремясь в объятия своего Творца. Если же использовать святоотеческие термины, то пред ним «разверзлись небеса».
По всем комнатам распространилось благоухание, семья батюшки погрузилась в мягкую колыбель Божией милости, целиком отдаваясь в руки Создателя.
Стемнело, небо было ясное, лунный свет озарял небольшой дворик священника, огороженный редким частоколом. На нём и сосредоточила свое внимание многодетная мать, выглядывая из-за края накрахмаленной ткани, прикрывающей оконную раму…
А во дворе священника разворачивались следующие события. Позволив батюшке помолиться, выйдя на улицу, большевики стали везде рыскать, желая поживиться.
Красноармейцы вынесли из погреба стеклянные четверти с кагором, предназначенным для церковных нужд, соленые грибы и много всякой снеди, заготовленной на зиму. «Пир среди чумы» начался, вино пили прямо из стеклянных емкостей, грибочки накалывали на штыки, снятые с винтовок, и всё это приправлялось крепким матом.
Опьянев от большого количества выпитого алкоголя, закурив махорки, представители новой власти вспомнили, ради чего они прибыли в это захолустье…
Матушка Людмила, супруга священника, утирая краем платка катившиеся слёзы, энергично собирала тёплые вещи отца Василия в старый брезентовый вещмешок.
Пётр и Павел, насупившись, сидели на лавке, стоявшей у печи. Они единственные ещё не до конца осознавали всю трагичность происходящего и не сводили глаз с матери, следя за каждым её движением…
Захмелевшие представители рабочих и крестьян, загрузив награбленный скарб в телегу, решили ускорить начатое дело. Войдя в комнату иерея, они увидели следующую картину. Батюшка стоял на коленях перед образом Богородицы, у которой из очей катились слёзы. На мгновение они оторопели от увиденной картины. Оправившись от шока, балтиец взбесился и, выхватив из кобуры револьвер, стал палить по иконе. Из отверстий от пуль мгновенно полилась кровь, при виде которой большевики совсем обезумели. Выстрелом в затылок из того же оружия был убит и священник.
Услышав стрельбу, его супруга устремилась к нему в комнату. Пронзающий удар штыка в грудь остановил её в дверном проёме. С малышами расправились также холодным оружием…
Сидевшая у окна женщина вскрикнула, и струйка холодного пота покатилась у неё по спине.
Красноармейцы за ноги вытаскивали из жилища сначала священнослужителя, а затем его домочадцев, укладывая их в рядок посреди двора…
Так моя мама, Ксения Васильевна, в одночасье лишилась всей своей семьи. Она сохранила Владимирский образ Богородицы и завещала мне вернуть его в лоно церкви, когда настанут благоприятные времена.
«Вот, батюшка, возьмите. Я думаю, что вы правильно распорядитесь дальнейшей её судьбой, — женщина передала отцу Георгию икону и добавила: — А убийца моего деда, стрелявший и в образ Девы Марии, затем пил всю ночь, а под утро, тронувшись умом, застрелился...»
Владимир Малёванный