Когда кто-то уходит в мир иной, душа его тут же лишается возможности телесного общения с живыми — даже с теми, с кем ей было особенно хорошо во время земной жизни. Но при этом она не перестаёт чувствовать, любить, радоваться или, наоборот, печалиться.
У одного моего друга умерла мама. Человек он нецерковный, а потому соблюл все, что суеверная народная молва о похоронах и поминках напридумывала. И рюмочку с водочкой и кусочком хлеба перед фотографией покойной поставил, чтоб, значит, мамочка без напитка и еды на том свете не осталась. Поминки шикарные с пивом, вином да разносолами устроил. Окна и форточки в квартире закрыл, чтоб душа обратно не влетела. Не забыл, конечно, занавесить все зеркала, чтоб душа эта в них, если всё-таки в помещение залетит, упаси Бог, не отразилась. И прочее, прочее, прочее.
Да только звонить он мне начал на следующий день после похорон. И давай возбужденно говорить, что мама к нему во сне приходит и плачет. Я ему про то, что помолиться надо, мол, молитва — это пища духовная, душа изголодалась и общения с близкими жаждет. А он мне талдычит, что цельный сорокоуст заказал.
Короче, понял я, что случай тяжелый. И по какому-то наитию вдруг его и спрашиваю:
— Не умеешь молиться, говоришь? А что мама больше всего любила?
— Любила, — отвечает, — со мной на кухне поболтать, почаёвничать, да кота на колени при этом посадить. Кстати, кот по дому ходит и благим матом орет, видать, чего-то чувствует...
— Вот и ты, — говорю я другу, — возьми кота и на колени посади. Налей кружку чаю. Лоб перекрести. Скажи: Господи, благослови! И разговаривай с мамой как с живой. Расскажи ей, как у тебя дела.
— Скажешь тоже — «как с живой»! Да и кот меня не любит!
— А ты ему спокойно объясни, зачем ты его к себе на кухню зовешь и с кем он сейчас общаться будет. Поговори с котом-то, попроси!
И вот прибегает он ко мне после девятого дня с круглыми глазами и отвисшей челюстью:
— Я когда с котом поговорил и попросил его, тот сам ко мне на колени запрыгнул и битый час просидел, пока я с мамой общался! Орать после этого напрочь перестал. Но самое удивительное другое. Я вчера, по совету родственников, зеркала открыл. Я точно помню, что они чистые были — сам ведь завешивал. Так вот, на зеркале в маминой комнате, когда простынь сдёрнул, было написано: «Спасибо, сынок»!
