Светлой памяти Димитрия С.
– Ну, попытка не пытка! Пошли!
– Как страшно, Кирилл! Дай мне руку, а то будешь виноват в моей преждевременной кончине! – София ухватилась за протянутую руку и перескочила несколько разрушенных ступенек. Они лезли на заброшенный с советских времен элеватор. Когда-то здание подверглось пожару и после этого стало непригодным, но зато молодежь облюбовала это притягательное своей таинственностью и опасностью место. Ступени высотки были порушены, местами образуя огромные дыры. Но подростков это не останавливало.
– Ну, когда же мы доберемся? Ноги гудят уже! – капризничала девушка.
– И что ты теперь ноешь, сама же хотела. Мечта-мечта! Наслаждайся, – добродушно смеялся Кира.
София надулась, не всерьез, а больше для виду, и молча полезла дальше. Да, ее давно манили элеваторы, верхушки которых было видно из города, но одна она туда идти боялась, а подруги не поддерживали ее энтузиазма. А вот Кирилл, лучший друг, идею подхватил и воплотил.
Элеватор был высоченный, и добраться до крыши было задачей не из легких. «И дались мне эти элеваторы, а-а-а, как тяжко-то», – думала Софи, но вслух уже не произносила ни слова. Надо и дальше делать вид, что она обиделась.
– Ну, вот и все, еще пару шажочков, и цель достигнута! – радостно сообщил Кирилл.
– Да уж, обратно либо ты меня несешь на руках, либо я остаюсь тут жить, – девчонка подперла стену, заправляя растрепавшиеся локоны в резинку.
– Вау! Вот это да! Еху-у-у! – через пару минут кричала София, стоя на плоской крыше здания – усталость мигом улетучилась. – Вот это красота! Мы будто птицы с тобой, у-у-у-полетели, – она раскинула руки и закружилась в птичьем танце. Кирилл стоял и улыбался, нежно смотря на счастливую девчонку. Что ему эта крыша и эти виды, когда она во сто раз круче всего этого.
– Кир, я тебя о-бо-жа-ю! – нарочито растягивая, произнесла София и довольно поцеловала его в щеку. Закат они встретили на крыше, жуя самые вкусные на свете чипсы и запивая их апельсиновым соком.
Софии было с ним легко, тепло и просто. Иногда она задумывалась, а не тот ли он самый? Но беспечная юность не давала долго думать
София и Кирилл учились на одном факультете и как-то быстро сдружились. Кареглазая озорная девчонка и добродушный парень с пшеничными волосами до плеч. Они частенько засиживались после пар в парке, который находился по дороге в институт. А бывало, долгими летними вечерами гуляли по тихим улочкам и разговаривали обо всем на свете. Софии было с ним легко, тепло и просто. Иногда она задумывалась, а не тот ли он самый? Но беспечная юность не давала долго думать и отвлекала от серьезных мыслей. А вот Кирилл надеялся, что их дружба приведет к чему-то большему… Но его врожденная робость не давала делать первые шаги навстречу их романтическим отношениям. Так они и думали каждый себе и продолжали тихо дружить.
На втором курсе ребят с факультета отправили на конференцию в другой город. Когда конференция закончилась, уже смеркалось. На обратном пути друзья, обособившись от всех, сидели на последнем сидении автобуса. За окном уже было темно, и небо обсыпало мириадами ярких звезд.
– Ты знаешь, я ведь никогда не увлекался творчеством Майкла Джексона, а тут что-то наткнулся на пару его хороших песен – и, знаешь, зацепило. Держи один наушник, заценишь, – Кирилл подвинулся поближе и протянул Софии наушник, а второй засунул себе в ухо. В наушниках зазвучала «Песня земли» и унесла ребят в сказочные миры, которые доступны только юным сердцам. София положила голову на плечо своему другу и закрыла глаза, песни действительно оказались просто волшебными. И ей стало так хорошо, словно она оказалась дома – в том доме, куда стремится душа и, найдя его, успокаивается. Это был он, тот самый!..
Юность… Это слово можно сопоставить со словом жизнь. Это жизнь во всей ее полноте. В буйстве красок, в кипении чувств, в самой острой боли и в самой чистой любви. Юность не помнит о смерти, она мчится, летит, играет, красуется и вовсе не думает умирать. Но смерть приходит тогда, когда ей суждено прийти.
В этот раз она пришла в виде серебристой тойоты, несущейся на бешеной скорости. Удар – и молодой парнишка с длинными волосами пшеничного цвета лежит на асфальте. Скорая, реанимация, трепанация черепа не вырвали его из цепких рук смерти, и его не стало. Так думало большинство.
Это было странное свидание. Но она шла туда именно с таким чувством, и внутри все трепетало от страха и любви, которая почему-то ее душила. На это свидание она купила букет шикарных красных роз с длинными стеблями. Розы старательно отдавали свой предсмертный аромат, а стебли были такими же холодными, как и сжимавшие их руки. Свидание было назначено в церкви, в 10 утра. Ватные от страха ноги кое-как подняли ее тело по высоким каменным ступеням, а сердце, пылающее от любви, бешено гоняло кровь, от чего щеки девушки рдели, как спелые яблоки.
Обитый синим бархатом гроб. Там должен лежать он. Она так боялась его увидеть, но когда увидела – страх почему-то пропал
В церкви было шумно, но София ничего не слышала, кроме пульсирования своего сердца в ушах. Она увидела скопление людей и по интуиции пошла туда. Обитый синим бархатом гроб. Там должен лежать он. Она так боялась его увидеть, но когда увидела – страх почему-то пропал. Он лежал там, где никак не должен был лежать. Зеленые глаза были закрыты, красивые руки с длинными пальцами спокойно сложены на груди, а волосы, его пшеничные волосы, как из сказок о царевичах, были нещадно сбриты из-за трепанации, обнажая голову. И оттого он казался по-детски беззащитным и каким-то уязвимым. И только Бог знает, как ей захотелось в тот момент кинуться к нему, зацеловать уснувшее лицо, взять его бедную голову, погладить, пожалеть, успокоить. Сказать ему, что все позади, что уже не больно, и того негодяя, увильнувшего с места аварии, поймали и обязательно накажут. Взять его за руку и увести от всех этих плачущих людей, которые говорят, что его больше нет, пойти в осенний парк, сесть на их лавочку, обнять и сказать: «Ну и перепугал ты меня, Кир! Теперь я тебя никуда не отпущу»…
Но Кирилл лежал в своем бархатном гробу и молчал. Она подошла поближе для последнего целования, вглядываясь в его недвижное лицо, и подумала: может это уже вовсе не Кирилл с его лучистыми глазами и добрыми шутками? Его нет – и все на этом. Она наклонилась и поцеловала ленточку на его холодном лбу… и тут случилось странное – ее будто окатила волна страшного волнения, какое-то вселенское беспокойство, вовсе не ее, а чье-то. Будто трепещущая и плачущая душа Кирилла коснулась ее души. Руки Софии затряслись, и все ее существо забилось в каком-то первобытном страхе. «Жив…» – подумала она. После отпевания священник говорил слово, и он тоже сказал, что Кирилл жив. И что он нуждается в молитвах и еще много слов. София мало что поняла, а только уцепилась за это спасительное слово «жив».
На следующий день она пришла в храм. Батюшка с пониманием встретил плачущую девушку, отвел ее на пустой клирос, подальше от любопытных глаз, и начал говорить о Боге и смысле этой временной жизни. София впитывала каждое его слово: вечность, жизнь, Христос, Спаситель, рай, ад… И каждое слово ложилось на сердце и вселяло надежду на возвращение невосполнимой утраты. Она хотела сделать хоть что-то для него, для своего друга, для своего любимого… Священник благословил читать сорок дней псалтирь, по кафизме в день за упокой его души.
«Ну что, Кира, начнем. Я не знаю, что из этого получится, но попытка не пытка, так ведь?» Девушка впервые в жизни взяла молитвенник и встала у иконы. День за днем она, как могла, читала эти плохо понятные слова, в сердце своем прося у Владыки всего милости для души любимого человека. Больше никто не дал ей надежды, все говорили – умер, будет жить в наших сердцах, сохраним память о нем, распечатаем фотографии и будем встречаться раз в год у его могилы. Софию это совершенно не устраивало. И все разговоры о Кирилле она рубила на корню. У нее была своя ниточка, и она шла по ней.
Теперь-то она точно знала – он жив! И неважно, что глазами его не увидишь, зато можно увидеть сердцем
Это был последний сороковой день ее молитвы. А ночью она оказалась на небе. Вокруг было светло-светло и много людей, которые стояли и о чем-то беседовали. И вот из толпы отделилась высокая фигура и пошла к ней. Она узнала Кирилла. Его пшеничные волосы красиво сияли в лучах невидимого солнца, а зеленые глаза излучали любовь и благодарность. Он подошел к ней и крепко-крепко обнял. И ей опять стало тепло и хорошо, как в ту ночь в автобусе.
«Я тебя люблю», – прошептала она и очнулась. За окном светало, а по щекам текли слезы. Слезы радости. Теперь-то она точно знала – он жив! И неважно, в каком из миров и что глазами его не увидишь, зато можно ведь увидеть сердцем.
Источник: https://pravoslavie.ru/148960.html
